Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Женщины, которым больно

«Русская литература состоит из страдания. Страдает или персонаж, или автор, или читатель. А если все трое - то это шедевр русской литературы.»

Уже когда я писала "Нелюбовь" стало понятно, что даже когда рассказ закончится, тематика и проблема останется. Всегда будет в отношениях что-то такое, что будет не давать мне покоя, что будет болеть и ныть, как старая рана. Что будет оставлять келоидные рубцы на коже.
Короче, я планирую унести "Нелюбовь" на Фикбук (для Пикабу, имхо, это слишком жёстко, хотя несколько предыдущих рассказов там есть), а всё, что до неё - утащить на АвторТудей (не Литрес, ха-ха. Правда, не знаю, когда это будет по времени и когда я наберусь столько смелости.). И оформить это в сборник с названием...

"Женщины, которым больно".

Это явно не последний мой текст на подобные темы. И это я ещё не расспрашивала Алису, которая сейчас занимается волонтёрством с беженцами (не только из Укр). Трэша хватает везде, у нас одна сводка новостей чего стоит. И блин, хотя я сейчас взахлёб читаю очень светлые и добрые книжки - сама писать об этом не могу. Не лезет из меня светлое и доброе. Но я очень, очень надеюсь, что когда-нибудь люди будут задумываться о том, что они творят со своей жизнью. Что они творят со своими детьми и отношениями с партнерами (не важно, какого пола). Литература должна заставлять задумываться - и я, со своей стороны, намерено сгущаю краски в попытках достучаться. Хоть до кого-нибудь. Хоть когда-нибудь.
Сейчас, когда базовый приоритет уходит в сторону "выжить", а не "жить", я всё равно хочу, чтобы мы друг друга слышали. Особенно хочу. Чтобы как можно больше перестали делать друг другу больно - осознанно и нет. Нам жить в этом мире. Нам поднимать наших искалеченных детей, друзей и родственников.
Так давайте уже сейчас стараться, чтобы этой боли и искалеченности было как можно меньше.

Нелюбовь
Герой
Круговорот
Бесы мучают
Ошибка

@темы: тексты, рефлексия, авторское, женщины, которым больно

---

Понять, нельзя простить

Когда-то я переживала, что прекратила писать. Что у меня нет идей и слова не хотят складываться в музыку предложений.
Сейчас я понимаю, что стояло и стоит за моими текстами.
И теперь "писательский зуд" меня больше огорчает, чем радует. Потому что...
Тексты — они всегда про боль.
Особенно — когда её много, и когда ты с ней не справляешься.
Я выросла, взяла себя в руки, и начала понимать мотивы.
Но прощать — я не готова и не хочу.
Всё моё миролюбие и "я знаю, как это больно и не хочу делать также больно другим" идёт по одному месту, когда речь заходит о тех, кто эту боль причинил. И по воле кого я огребла кучу проблем, из-за которых под угрозой и мои отношения, и вообще "нормальная" жизнь.
Я‐то вывезу.
Но не прощу.


Название: Круговорот
Автор: Sentra
Бета: сам с усам
Фандом: ориджинал
Размер: мини
Категория: драма
Рейтинг: PG-13
Размещение: разрешено с указанием авторства
Саммари: О родителях, детях и любви.
Предупреждения: Как обычно: много боли и детско-родительских отношений.
Критика: Рискните.

Круговорот/Понять нельзя простить

Со школы Лерка бежала домой окрылённая — первая в её долгой восьмилетней жизни подруга пригласила её домой на пижамную вечеринку, да ещё и с ночёвкой!
Раскрасневшаяся от радости, набравшая полные сапоги снега (ну, не удержалась, проскакала по сугробу -- кто бы тут смог пройти мимо?!), она влетела в квартиру и с порога закричала матери на кухне:
— Мама, а меня Наташка в гости пригласила!!
Мать выглянула в коридор, и, вытирая руки, вскинула брови:
— И что это за Наташка? И в какие-такие гости?
Лерка, чувствуя, как стремительно улетучивается радость (но ещё не понимая, почему), чуть тише ответила:
— Подруга, мы с ней за одной партой сидим… Сегодня, к ней домой, с ночёвкой…
-- Какая ночёвка, ты с ума сошла? Ночевать дома надо!
Перед лицом Лерки плюхнули телефон.
— Звони, предупреждай, что ни в какие гости ты не пойдёшь и ни на какую ночёвку тоже!

… — Ну а если просто вечером вернёшься? — Наташка непонимающе бурчит в трубку.
— Нельзя, — Лерка косится на мать, непреклонно скрестившую руки на груди и всем своим видом показывающее отношение к этому предложению. — Меня не смогут встретить…
Почему её не смогут встретить, Лерка и сама не знает, но мама сказала “Мы с отцом не собираемся тебя с твоих гулянок водить!” и Лерка покорно транслирует это в трубку.
— А зачем встречать-то? Сама не дойдёшь, тут же соседний дом? — Наташка обиженно надувает губы.
— Нельзя, — чуть слышно выдыхает Лерка и поскорее вешает трубку, пока не расплакалась окончательно, — Мне нельзя без родителей ходить...


— И о чём ты думала? — отец грозно трясёт тетрадкой перед её лицом.
Лерка глотает слёзы и, сжавшись в комочек, шепчет:
— О задаче…
— Да что ты говоришь?! Что тогда вот это, — короткий толстый палец с неровно обрезанным ногтем тыкает в перечеркнутую красной пастой строчку, — такое?
— Ошибка, — слёзы всё-таки берут своё и катятся по щекам, падают на грудь. Лерка не шевелится от сковавшего её ужаса — и не вытирает мокрое лицо.
— И откуда же она взялась? — брови отца нахмурены, а на лице — смесь злости, разочарования и недовольства.
Лерка молчит.
Ей нечего сказать, они проходили этот разговор по кругу несколько раз — нечасто, но бывало. Лерке плохо давалась математика и иногда она всё-таки приносила четвёрки, а то и тройки — каждый раз получая за это взбучку.
Тетрадь летит в угол и на этот раз, к счастью, не рвётся.
— Надеюсь, — отец сверлит дочь взглядом, — в следующий раз ты будешь внимательнее.

Его надежды не сбываются — всё чаще на контрольных Лерку охватывает парализующий ужас, выметая из головы всякие крупицы знаний. Лерка получает трояк за трояком, скандал за скандалом (в последний раз к отцу присоединяется мать и они в два голоса песочат отбившуюся от рук дочь).
— А может, она и не о контрольной вовсе думает? — осеняет мать. — А о мальчишках каких мечтает?
Жизнь Лерки превращается в ад. Она не знает, что такое секс, но ей упорно твердят, что она им занимается. Ей теперь нельзя выбирать какую одежду, полку в комнату, обувь, цветок на окно купить (Лерка ненавидит комнатные фикусы!), потому что “в этой квартире нет ничего твоего, мала ещё, не заработала!”. Лерка мечтает о своей квартире, потому что “вот будет своя хата, в ней и делай, что хочешь!”

Лерке шестнадцать — и все сверстницы знают, что просто так к ней лучше не лезть. А вот пацаны увиваются кругами, борясь за право переспать с ней. Нет, Лерка далеко не красавица, но она отлично учится и это проявляется во всём, даже в койке, где она также старательно отрабатывает свою долю. А там — может и списать даст, она никогда не отказывается подзаработать.
Однако у Лерки железное правило — как бы её не звали, она не ходит на вписки и сабантуи и ночует всегда только дома. А уже в школе или вместо неё — отрывается по полной, следя, чтобы ни в коем случае и ни на чём не оставалось следов её бурной жизни.


Лерке тридцать семь и теперь она Валерия Андреевна, уважаемый, очень въедливый, дотошный и упорный юрист. Лерке тридцать семь, но её как прежде, окатывает волна ужаса, когда на экране телефона она видит звонок от человека, с которым меньше всего хочет общаться.
— Слушаю, — размышление, брать трубку или нет, заняло секунд пятнадцать; она эгоистично надеялась, что проблема разрешится сама собой. Но собеседник был такой же упёртый.
— Лерочка… Ты же в курсе, мне звонили… Они сказали, чтобы я квартиру освободил…
Разумеется, Лерка в курсе. В курсе, что оставшийся один после смерти матери, её отец попал в “плохие руки” и огрёб через эти руки несколько больших кредитов — разумеется, не увидев денег. В курсе, что ему давали под залог в том числе и из-за её имени, и в курсе, что ублюдки наконец добрались и до родительской квартиры.
— Лерочка… Мне ведь идти некуда… Это же наш дом…
Лерка откинулась на спинку стула, ощущая, как её окатывает ледяной душ адреналина.
— Так это же ваша с мамой квартира, не моя, — вкрадчиво замечает она. — Моего-то там ничего нет.
— Лера… Договор…
— Ну, — Лера делано сочувственно вздыхает; она видит и чувствует, как летит в угол тетрадка с ошибкой в очередной контрольной, — отец, а о чём ты думал, когда его подписывал? Куда смотрел, о чём читал? Или может, о небесных кренделях размышлял?
Собеседник на том конце провода молчит, слышно только хриплое, с присвистом, дыхание.
— В любом случае, надеюсь, в следующий раз ты будешь внимательнее и не допустишь подобных ошибок! — заверила она и положила трубку.

За окном таращат голые ветки заснеженные деревья; в офисе тепло и уютно, но Лерка ощущает противно мокрую ткань блузки, она мерзко прилипает к коже, также, как много лет назад, когда она стояла навытяжку перед грозным и могущественным отцом, который мог одним словом разрушить её вселенную.
И много раз это делал.
“И почему я его так боялась? — отстраненно размышляет Лерка, — он же обычный человек, такой же, как мой секретарь. Хотя нет, Юрик побойчее будет, а это… Просто старик. Беспомощный, бездомный старик.”
Валерия Андреевна долго смотрит в опускающуюся на город ночь: грязь, слякоть, в которую превратился снег, унылые голые обрубки деревьев… Ей нечего бояться — её не достанут коллекторы отца (да и пусть попробуют!), у неё давно уже своя квартира, куда нет хода никому, кроме неё. Она выросла и распрощалась со своим прошлым.

Вот только прошлое продолжало упрямо дёргать её за штанину.
Лерка зло матюгнулась и набрала секретаря.
— Юр, будь добр, найди квартиру где-нибудь подальше и закинь туда моего. Нет, тебе самому перевозить не обязательно. И уж тем более никаких личных встреч со мной, ещё чего не хватало. Давай так: у нас цель, чтобы он не помер на улице и не бомжевал. Всё, в рамках этого делай, что считаешь нужным, хоть в дом престарелых его пристраивай. Давай, спасибо, и тебе вечера.

Лерка давно выросла и распрощалась со своим прошлым.
Вот только с любовью, какой бы изломанной и искалеченной она не была, как Лерка не старалась, распрощаться не получилось.

@темы: драбблы, настроенческое, тексты, дневниковое, рефлексия, авторское, оридж, фикрайстерское, женщины, которым больно

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра