Дверь в темноте

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Суббота. Планируем с А. в 15-00 быть в ресторане.
В 10 утра я без будильника отрываю голову от подушки, лениво умываюсь, ползу на кухню, пью воду, отрешённо глядя на виднеющийся в окне парк, где тренер гоняет велосипедистов.
Перевожу взгляд на кухню.
Так же задумчиво созерцаю на освобожденной от кучи переездовых сумок кухне крошки, пыль и прочий мусор. Делаю зарядку: сначала мысленный "Еблысь!", затем фэйспалм - и ураганом берусь за швабру.

12 дня.
У меня помыты полы на кухне, в коридоре, туалете и ванной. И плюсом отдраен сам унитаз.
Сижу, задумчиво ем йогурт. Понимаю, что девочки-девочки из меня не выйдет: вместо того, чтобы с утра заняться собой, накраситься, сделать приличный маникюр, всё погладить - я отпидорасила (простите за выражение!!) половину квартиры, ухватила кусок еды, сижу описываю это всё в дайриках, а потом побегу гладить.
И потом уже, возможно!, если останется время - побегу краситься.

Меррррлин, вот так вот пытаешься быть девочкой, а всё равно получается писатель-прогер с электровеником в жопе...

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Кажется, я начинаю понимать, зачем нужен твиттер. На то, чтобы заниматься делами у меня нет сил, поэтому единственное, что я сегодня могу делать - это валяться в кровати и читать книжку.
Одну очень хорошую книжку.
Вера Богданова.
Сезон отравленных плодов.

С ранних лет Жене говорили, что она должна быть хорошей: выучиться на переводчика, выйти замуж, родить детей. Теперь ей под тридцать, ни мужа, ни детей — только проблемы с алкоголем и непреодолимая тяга к двоюродному брату.
Даша, как ее мать, не умеет выбирать мужчин. Она ищет похожих на отца, пьющих кухонных боксеров, и выходит замуж за одного из них.
Илья боится не быть настоящим мужчиной. Зарабатывать нужно лучше, любить семью — больше, да только смысл исчез и жизнь превратилась в день сурка.

"Сезон отравленных плодов" — о поколении современных тридцатилетних, выросших в хаосе девяностых и терактах нулевых. Герои романа боятся жить своей жизнью, да и можно ли обрести счастье, когда мир вокруг взрывается и горит?
Подробнее: www.labirint.ru/books/850414/

Эта книга не совсем про наше поколение, она больше про людей, которые старше нас лет на десять. Но нас тоже зацепило, краешком.


... Если честно, мне хочется взять эту книгу и бить ей по голове школьных учителей, приговаривая "вот, вот что надо разбирать на уроках литературы!!". Но поскольку я категорически против насилия, то просто ограничусь тем, что выскажу своё восхищение автору и напомню, что вот такие книги надо, блин, изучать на уроках литературы!! А не Толстого с его Войной и миром...

Книга о том, как травмированные родители калечат своих детей. А дети потом вырастают и - вот они, поколения за поколениями травматиков, которые не могут доверять миру и разговаривать друг с другом.
Про разговаривать друг с другом, кстати, там почти нет. Это уже моё, личное, о чём я, наверно, никогда не устану повторять.
Люди!
Мать вашу!
Эволюция дала вам рот, которым можно говорить.
РАЗГОВАРИВАЙТЕ ДРУГ С ДРУГОМ! Учитесь разговаривать и слушать друг друга, не играйте в телепатию и молчанку, мерлина ради! Сколько бед, проблем и поломанных жизней из-за того, что кто-то кому-то что-то вовремя не сказал!!

Когда-то давно в ВК я вычитала старую-старую пасту, которая подавалась как пример величайшего служения друг другу. Дескать, вот они, НАСТОЯЩИЕ ОТНОШЕНИЯ, настоящая любовь!!11

Посмотрите.

Муж с женой прожили вместе счастливую долгую жизнь. И вот на смертном одре старик решил открыть жене тайну, которую хранил всю их совместную жизнь. Не открывал он этой тайны потому, что боялся обидеть жену и причинить ей страдания.

- Жена моя, - сказал умирающий старик. - Я всю нашу жизнь делил с тобой хлеб: я отдавал тебе мякиш, а сам жевал твердую корку потому, что думал, кушать мякиш будет тебе приятнее. И вот в мой последний час я хочу тебе признаться - я сам люблю мякиш и всегда хотел скушать его, но отдавал его тебе, потому что тебя я люблю больше! Прости меня за эти мои желания и за то, что я признаюсь тебе в них...

Старуха выслушала мужа, и лицо ее изменилось. Она сказала:

- Муж мой, всю нашу жизнь я кушала мякишку хлеба, которую ты давал мне, и была тебе благодарна, потому что думала, ты не любишь мякиш и отдаешь его мне. И я съедала его для тебя, хотя с удовольствием бы скушала румяную корочку, потому что очень ее люблю. Прости меня за то, что не сказала об этом тебе раньше!

Я прочитала её много лет назад, но у меня до сих пор дёргается глаз, когда я вспоминаю этот текст. Идеальное, эталонное... Абсолютное неумение разговаривать друг с другом. Люди за всю совместную жизнь ни разу это не обсудили, просто молча жертвовали друг другу. Мне страшно подумать, что ещё они не обсуждали и чем ещё жертвовали.

Возвращаясь к книге. Там герои тоже не очень друг с другом разговаривают, из-за чего огребают огромную кучу проблем, вокруг которых потом выстраивают свою жизнь. Выстраивают её в плену стереотипов и вечных ожиданий, боясь и опасаясь, подстраиваясь под то, что значит быть хорошими. Калеча себя и близких, и самое страшное - не понимая этого.
Я всё-таки надеюсь, что с развитием Интернета и доступности разных видов психологической помощи люди всё-таки начнут обращать больше внимания на своё ментальное здоровье. Я всё-таки надеюсь, что когда-нибудь мы перестанем передавать наши родовые травмы своим детям.
Иначе нам никогда не прервать тот порочный круг, о котором рассказывается в книге.

Разговаривайте, друзья мои, пожалуйста! Разговаривайте и слушайте!
Лечитесь. Этим вы помогаете не только себе, но и тем, кто рядом с вами.

И читайте книгу.
Она правда этого стоит.

И если читая, вдруг почувствуете, что она задевает что-то в глубине души, если увидите что-то знакомое и цепляющее - знайте, вы не одни. "Если вас что-то зацепило - значит, из вас что-то торчит". Подумайте об этом.

Название: Нелюбовь
Автор: Sentra
Бета: сам с усам
Фандом: ориджинал
Размер: миди
Категория: драма
Рейтинг: NC-17
Размещение: разрешено с указанием авторства
Саммари: Кто о чём, а я пою на ту же тему. Иногда ты слишком хорошо веришь в то, что тебе говорят другие люди.
Предупреждения: Как обычно: Много боли и никакого суицида. Я не призываю ни в коем случае. За едой не читать, слабонервным закрыть. Присутствует насилие и самоистязание.
Критика: Жгите.
Примечание: Не вычитано.
Примечание-2: Melomy, это то, о чём я у тебя спрашивала.
Трек: Lumen - Голоса мира

читать дальше
Наверное, первое, что надо было сделать - продезинфицировать. Ира помедлила, открутила крышку с заранее купленной в супермаркете бутылки водки. Подумала, сделала большой глоток. Дыхание перехватило, на глазах выступили слёзы, душа, казалось, вылетела из тела.


Когда это началось, Ирка точно не помнит. После смерти родителей точно, а конкретно… кажется, чуть ли не в тот же день, когда ее доставили в детский дом. Её привезли хмурым ноябрьским вечером, когда моросил дождь, а толпа неряшливых, чем-то неуловимо похожих детей шла с обеда. В первую секунду, когда Ирка увидела будущих товарищей, ей стало ещё страшнее, чем до этого, аж затошнило.

"Ожидай посвящения, – шепнул он ей на ухо, улучив момент и больно дёрнув за волосы".

Через неделю, когда она уже более менее освоилась, он прокрался к ней в спальню, навалился сверху. Его дружки моментально зажали ей рот противной влажной ладонью, а руки прижали к кровати, не давая вырваться. Ирка пыталась бороться, кричать – но получалось только сдавленное мычание и брыкания ополоумевшего от ужаса тела, пока дрожащие ледяные руки шарили по ее телу, щипая, до крика сжимая едва наметившуюся грудь и отодвигая трусы. Ей было безумно больно, хотелось свести ноги, сводило с ума тяжёлое пыхтение, едкие смешки ожидающих своей очереди парней.
Ирка не знала, сколько прошло времени, кошмар казался бесконечным – и, видимо, психика не выдержала, унося ее в блаженное бессознательное забвение.
Наутро она едва встала, охнув от боли и держась за живот. Белье – как нательное, так и постельное, было испачкано засохшей кровью, на запястьях, щиколотках и кое-где по телу наливались синяки. Девочки-соседки большей частью прятали глаза и отворачивались, кто-то понимающе ухмылялся – Ирка видела, как такие показательно вешались на шею старшакам, картинно засасывая их на людях.
Она никому ничего не сказала. С каменным лицом, внутренне обливаясь потом от страха, дрожащими руками унесла из столовой и спрятала в наволочку тупой выщербленный нож. Мысль о нём помогла ей продержаться весь день - и даже смело смотреть Женьке и его банде в глаза.
Впрочем, ночью ей показали, насколько беспочвенна была её уверенность.
- Ух ты! - с глумливой улыбкой бандит перехватил её руку со стиснутым ножом. Сжал так, что хрустнули кости - Ирка охнула и против воли разжала пальцы. Женька с размаху отвесил ей такую оплеуху, что она повалилась на подушку, а сам подобрал нож и пару секунд полюбовался его блеском в темноте.
- Ты решила привнести новизны в наши игры? - хищно оскалился он, проводя лезвием - беспощадно тупое, оно не разрезало кожу - по её половым губам. - А может?.. - нож нырнул в её тело. Ирка сжалась от пронзающей боли, но её насильник тоже не был идиотом.
Просто садистом.


Маникюрные ножницы не подходили, это она понимала точно. Слишком маленькие.


Съезжаться с Игорем было страшно. Ирку периодически до сих пор “клинило” - она шарахалась от уже вроде бы столько лет знакомого парня, загонялась по совершенно идиотским (как потом выяснялось) вопросам и изводила и себя и его подозрительностью. Огромным плюсом Игоря было то, что с ним можно было поговорить - абсолютно честно и без утайки, он никогда не высмеивал девушку и относился очень терпеливо к её страхам.
И не требовал секса.
Первую ночь вместе, на одной кровати в совместно снятой квартире, Ирка не спала. Совсем. Даже слыша едва слышное сопение друга, она против воли ожидала, что он схватит её со спины и скажет-пробурчит на ухо что-то неприятное и пошлое, принуждающее к сексу.
Игорь просто спал.
На вторую ночь ничего не изменилось, и измученная бессонницей прошлой ночи и работой девушка смогла задремать, по-прежнему вздрагивая от каждого шороха.
Их отношения с Игорем длились уже несколько лет. Началось всё с универа, с совместной подготовки к экзаменам. Постепенно просто общение переросло в дружбу, ещё больше “после” - в “дружбу с привилегиями”, как они периодически шутили. Ирка ничего не имела против того, чтобы поваляться в обнимку перед телевизором за просмотром очередного сериала, спокойно мылась в душе у Игоря в гостях (даже когда тому не терпелось и приспичивало воспользоваться санузлом - правда, по другой, более низменной причине). С Игорем она чувствовала себя в безопасности, и не стала отнекиваться, когда он предложил съехаться - вдвоем и веселее, и квартиру снимать дешевле.
За несколько лет дружбы - как с привилегиями, так и без - они ни разу не переспали, Игорь даже поползновений в эту сторону не проявлял. Чем только укрепил уважение и, что куда более важно, ощущение безопасности.
Они прожили так несколько лет, засыпая в обнимку, деля радость и горе, премии и потерю работы. Ирка с замиранием сердца в рассветных сумерках наблюдала, как спит, свернувшись трогательным калачиком, её избранник, находила в Интернете вымудренные рецепты, чтобы его порадовать новым и необычным ужином и не только, а с уборкой они сражались вместе, выступая единым фронтом, вооруженные шваброй, тряпками и - роскошью у студентов! - роботом-пылесосом.

Но даже в этой, казалось бы, идеальной ситуации, Ирке всё равно что-то не давало покоя. Из окружения подруг, из кино и сериалов, и книг девушка чётко знала, что если парень с девушкой в отношениях, ведут совместное хозяйство и совместный быт, то у них должен быть секс. Если у них всё в порядке с физиологией, конечно.
У Игоря всё с этим было в порядке - Ирка каждое утро наблюдала гордое чествование нового дня, периодически замечала краем глаза в мусоре подозрительные салфетки, а в наушниках друга - подозрительные звуки, но… К ней он по-прежнему не проявлял никакого интереса.
Ирка попробовала его аккуратно расспросить. Да, она-то секс не любит, но ничего, как-нибудь потерпит. Ему-то надо! Игорь, однако, повёл себя странно - сказал девушке, что прекрасно себя чувствует, просто сильно устаёт на работе, на эротику не остаётся сил. Хотя сам, безусловно, считает Иру очень симпатичной девушкой, полностью в его вкусе.
Ирка озадачилась.
Конечно, Игорь мог и соврать (чисто теоретически - на практике он никогда этим не занимался). Но смысл?
Ирка знала, что мужчинам нравятся подкачанные и стройные женщины и, недолго думая, записалась на фитнес.
Спустя полгода количество приглашений на кофе выросло втрое (летом и вовсе впятеро!), обнимашки с Игорем стали дольше и чаще, но… по большому счету, глобально ничего не изменилось.
Встревоженная Ирка попыталась ещё раз поговорить с партнёром - с тем же успехом.

Тогда она решила Игоря соблазнить.
К фитнесу прибавился пол-данс. Продавец в секс-шопе, куда Ирка приехала аж на другой конец города, в виде исключения, разрешила ей померить приглянувшийся кэт-сьют, и даже посоветовала не только вагинальную, но и анальную смазку. А когда Ирка, набравших храбрости, на память показала диаметр - с восхищением цокнула языком и достала из-под прилавка пачку презервативов с более широким, чем обычные, диаметром, сообщив, что такой счастливице она согласна отдать их в подарок.

Игорь, обнаружив в их совместном шкафу презервативы, нервно почесал в затылке и вопросительно обернулся к девушке. Та смущенно потупилась, и этим же вечером скользнула под совместное одеяло в обновке, перед этим заботливо пристроив оба вида смазки под кроватью.

Правда, уже через пару минут она сильно пожалела о своей смелости. Обычно невозмутимый Игорь стрелой вылетел из кровати, стоило девушке жарко задышать ему в шею, положив ладонь чуть ниже живота и начав делать характерные движения. Дальше её сожитель изъяснялся - опять же, в порядке исключения! - исключительно матом, экспрессивно выдав мнение о том, что честную и порядочную девушку секс не интересует, и уж тем более пристают с подобными намерениями только грязные продажные женщины, у которых только одно на уме!
На счастье Ирки, в комнате свет был уже давно выключен, и Игорь не заметил, как сжалась в комок девушка, будто получив оплеуху. Она не рассказывала другу подробно про детский дом, отделываясь общей информацией, что с родителями было лучше. Да он и не настаивал.
Но его реакция задела что-то очень глубоко в душе.
Будто струна порвалась.

- Господи, да как тебе такое в голову пришло?! - уже немного поостыв, Игорь присел на край кровати - Ирка почувствовала, как прогнулся матрас. - Ты же приличная девушка, не извращенка какая-то, зачем тебе это всё…
Щёки вспыхнули краснотой - девушка удивилась, как партнёр не ощутил, как полыхает от стыда её лицо, но уточнила:
- То есть, секса хотят только…
- Извращенцы! - припечатал Игорь. - Но мы-то с тобой не такие! Мы же нормальные.
“Нормальные… - эхом отдалось в голове. - Неужели дрочить в душе или пока её нет в комнате - это нормально, а заниматься с ней же сексом - нет?”
Девушка осторожно потянула партнера за руку.
- Игорёш… Прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду, - честно пообещала она, но получилось как-то совсем по-детски, жалобно.
Парень шумно выдохнул, помедлил, и сгрёб её в охапку, уткнулся лицом в волосы.
О сексе они больше не разговаривали.


Пару месяцев назад Ирка купила в швейном магазине портновские – основательные, но неудобные. Выемка под ладонь мешала зверски, девушка покрутила их и так, и сяк – примеряясь и заодно набираясь решимости. Неудобно.
А потом ее взгляд упал на ножницы для разделки курицы.


- О, Иришка! С возвращением, как отпуск: где была, рассказывай! Ты уже столько фотографий в инсте напостила, ребята уже чуть сами в отпуска не разбежались! - Инесса подхватила её под локоть, едва Ирка успела перешагнуть порог офиса, и тут же увлекла в сторону небольшой кухоньки, где коллеги не столько пили кофе, сколько чесали языками и обсуждали горячие и не очень темы.
С Инессой они, на удивление, ладили. Болтливая подруга хоть и не всегда давала Ирке спокойно поработать, часто отвлекая её то на обед, то в магазин (их офис находился в крупном торговом центре), то срочно хотела поделиться очередными сплетнями и новостями, но Ирка относилась к этому философски. Понимала, что контакт с Инессой активно расширяет круг уже её знакомых, а это никогда не бывало лишним. Компанию для настольных игр, в которой уже оказалась завсегдатаем, Ирка нашла именно через Инессу.
Рассказ про отпуск получился довольно длинным - Ирка, впервые попавшая за границу (пусть даже и в Грузию, всё равно интересно!), забыв о степенности, с восторгом рассказывала подруге про экскурсии, маршруты, достопримечательности и, что самое важное, трепетное и предупредительное отношение к туристам, которые не очень-то могли в английский.
Инесса слушала жадно - охочая до путешествий, она успела повидать и Европу, и Южную Африку, а вот до стран ближнего зарубежья как-то не добралась. Да и в целом подругам было о чём потрепаться, так что обедать пришлось разговорами - жевать за беседой они забывали.
- А у нас нофенький выфел, - с набитым ртом сообщила Инесса, косясь в сторону бухгалтерии. - К Елене Палне в помощь, она ж себе давно замену ищет, вот, нашла наконец…
Ирка фыркнула. Замену-то Елена Павловна, главный бухгалтер их небольшой фирмочки, искала давно, да только помощники никак не приживались - не угождали грозному нраву начальницы, да и сбегали после (а то и во время) испытательного срока.
Зная, что Елена Павловна проводит на работе не меньше двенадцати часов и требует того же от подчинённых, Ирка сбежавших прекрасно понимала.
- Кто на этот раз? - вопрос был, в общем-то, больше для поддержания разговора, нежели из-за реального интереса.
- А вон сидит, видишь? - подруга кивнула Ирке за спину.
Та обернулась и увидела.
В первый момент ей показалось, что её облили ледяной водой - настолько неожиданным был контраст смуглой, загорелой кожи и ярко-серых насмешливых глаз. Новенький как раз поднял голову, разглядывая обедающих девушек, и Ирка столкнулась с ним взглядом так, что стало даже неловко. Совладав с собой, девушка приветливо кивнула, выдавила из себя улыбку и отвернулась, чувствуя, как алеют кончики ушей.
- Ничего так, - вынужденно признала она. Перед глазами всё ещё маячил яркий взгляд незнакомца.
- Ага. А какие у него плечи!.. - восторженно выдохнула Инесса.
На плечи Ирка внимания не обратила, но, когда парень подошел на кухню за кофе, не могла не признать, что подруга была права. Плечи там и правда были… Вместе с прорисовывающимися под рубашкой бицепсами. Джинсы на новеньком были обычные, мешковатые и скрывали фигуру, но по тому, как Инесса сглотнула слюну, пожирая новенького глазами, Ирка догадалась, что там было, на что посмотреть.
И что пощупать.
Но плечи были…
Мда. Внутри заворочалось иррациональное желание вцепиться в эти мощные плечи изо всех сил и…
Ирка выдохнула и покачала головой. Нет уж, дома её ждет Игорь, и вообще, она приходит на работу работать, а не шашни крутить. Вон, Инесса пускай развлекается, она-то с красавчика глаз не сводит.
Тот тоже искоса посматривал на их столик, но попыток завести разговор не делал, молча прихлебывая обжигающий кофе. Однако в его присутствии обе девушки принялись быстрее работать вилками и уже минут через пять распрощались, направляясь каждая в своё крыло.
Ирка понимала, что они изрядно засиделись за болтовнёй, но спешила к своему столу не поэтому.
Чужой взгляд между лопаток жёг спину.


Будто загипнотизированная, она подошла к столу и взяла их в руку.


Дописав последнюю страницу, Ирка выдохнула, сняла наушники и огляделась. За окнами давно стемнело, коллеги разбежались по домам. Часовая стрелка подбиралась к одиннадцати; яркий свет офисных ламп выжигал глаза. Монитор Ирки уже давно работал на минимальной яркости, но в офисе всё равно было слишком светло.
Девушка потянулась, разминая затекшую спину. Истинная сова, она любила работать вечером, когда на работе уже никого не оставалось: так и думалось лучше, и отвлекали меньше. На планёрки, правда, всё равно приходилось приезжать к девяти, и тогда Ирка была ещё больше похожа на карикатурную сову с плаката на своём же столе - распушенная, насупленная птица держала крыльями чашку кофе с надписью “Ради кофе можно пойти на всё, даже на работу”.

Выключатель находился в стороне бухгалтерии, и Ирка, нашарив ступнями мягкие бесшумные тапочки, неторопливо, пританцовывая, двинулась в другое крыло. Идиотская планировка, но изначально рассчитывали, что офис будет круглосуточным, и доступ к выключателям не понадобится вообще. Впрочем, с момента переезда на новое место прошло уже несколько лет, и все уже привыкли.
Ирка щелкнула выключателем и тут же вздрогнула:
- Любишь полумрак? - скрытый монитором новичок выглянул поверх экрана. - Извини, не хотел тебя напугать.
Ирка, со всё ещё бьющимся от испуга сердцем, заверила парня, что всё нормально, она просто не ожидала его увидеть, потому что обычно никто из сотрудников не задерживается настолько допоздна. Тот понятливо кивнул, пошутил про начальницу-трудоголика - и Ирка уже сама не поняла, как оказалась вместе с ним на кухне возле кофе-машины. Впрочем, ей определённо нужен был перерыв.

… Он навалился со спины, придавив её к столу. Рука шарила под юбкой, нащупывая сокровенное.
- Давай, сучка, ты же хочешь! Я же чувствую, какая ты мокрая! Ты же хочешь, чтобы я тебя трахнул, - повторяющийся шёпот колокольным набатом отдавался в ушах. Ирка взвизгнула, и заорала снова, на этот раз от боли - насильник прикусил ей ухо. Попытки освободиться, вывернуться из-за стола и цепких рук были тщетны.
Чужие пальцы нашарили клитор и сжали - у Ирки посыпались искры из глаз. Насильник быстро двигал пальцами, приговаривая, как Ирка хочет и какая она мокрая, как она должна его хотеть и кончать от одного прикосновения. Грубое движение пальцев отзывалось болью, Ирка не прекращала трепыхаться и дёргаться - видимо, вводя насильника в ещё больший экстаз, потому что его движения становились всё более сбивчивыми и рваными, а нажим - всё сильнее.
В какой-то момент он прижался ещё сильнее, затем отстранился и потянулся к ремню - той рукой, которой мучил Ирку. Звериным чутьём жертвы почувствовав слабину насильника, она что было сил дёрнулась, с размаху зарядила локтем ему в подбородок (куда попала!) и, невзирая на парализованную от боли руку, дала дёру из кухни, а потом и с работы.
Только в автобусе, трясясь от пережитого шока, она поняла, что забыла на работе сумку с ключами от дома. Значит, придётся будить Игоря и рассказывать, что произошло: девушка понимала, что сделать вид, будто всё хорошо и она просто задержалась на работе, не получится, её вид скажет многое.
Ладно, Игорь вроде обещал сегодня тоже поздно лечь…

Собственно, он и не ложился. Увидев Ирку в разорванной юбке, с перекошенной блузкой и стрелками на новых колготках, парень охнул от удивления:
- Что с тобой произошло?!
Тщательно закрыв дверь и наконец почувствовав себя дома и в безопасности, Ирка позволила себе стечь на пол, обхватить колени и разреветься. Ошарашенный парень топтался рядом, не понимая, чем помочь, но в итоге уселся рядом и притянул её к себе.
Ирка захлёбывалась слезами и словами, срывающимся голосом, путаясь в предложениях, рассказывала ему, что произошло. Игорь, казалось, онемел - он молча смотрел на девушку, раскрыв рот. Когда Ирка перешла к тому, что произошло на кухне и как новенький копошился пальцами в её…, парень не выдержал и замотал руками:
- Погоди, но получается, что ничего не было! Он же тебя не изнасиловал!
“Ты издеваешься?!” - захотелось кричать девушке, но она только подняла заплаканное лицо и всмотрелась в друга:
- Что… значит… - слова выталкивались с трудом из саднящего охрипшего горла. Насильник не трогал её шею, но у Ирки было ощущение, будто её душили.
- Ну он же тебя не… того, - замялся парень. - Просто потрогал, ну переборщил немного… Видно, ты ему сильно понравилась.
“Просто?! - хотелось заорать Ирке. - Просто?! Он просто лапал меня своими погаными руками и ты говоришь, что это нормально?! Что я ему “просто понравилась”?!
Игорь окончательно смутился и отстранился от сидящей на полу девушки.
- Ты это… - посоветовал он, - умойся. Полегче станет. Заодно и грязь смоешь.
Он помог ей подняться и довёл до душа, заботливо придержал дверь и поменял полотенце на чистое. Закрыл дверь в душевой кабине.

Конечно, Игорь говорил о расплывшейся, не выдержавшей слёз косметике и пятнах от луж, которые попали на голые ноги в порванных колготках. Но с ожесточением шкрябая мочалкой по телу - до красноты и боли - Ирке казалось, что под “грязью” он говорил всё-таки о ней.


То, что надо.
Ирка помедлила, разглядывая ножницы в руке так, как будто примеряла новое кольцо.
Подойдёт.


Больше они не вспоминали о произошедшем. Когда Игорь с утра робко обнял со спины, девушка мотнула головой, задев его косой - и бросила”Всё нормально”. Хотя “нормально” ничего, конечно, не было. Но Игорь принял это, кажется, даже с облегчением.
На работу Ирка шла с внутренним содроганием, но новенький не удостоил её взглядом и вообще сделал вид, будто ничего не было. Ирка облегчённо выдохнула - и подавилась кофе, когда узнала, что его переводят к ней в отдел. Дескать, там он принесёт больше пользы.

За соседними столами они проработали вместе три года.
Больше не оставаясь наедине.


Усевшись на стул, она подогнула под себя ноги, раздвинула колени. Аккуратно протёрла режущие кромки ножниц спиртовыми салфетками, прошлась по пластику за ними. Чем стерильнее, тем лучше. Взяла со стола бутылку, недрогнувшей рукой снова приложилась к горлышку, затем с размаху плеснула вниз.


Однажды, поняв, что не может вариться в этом одна, Ирка до крови закусила губу и набрала номер телефона доверия. Для пострадавших от насилия. Запинаясь и срываясь на шепот изложила свою историю. Рассказала, что не может смыть с себя ощущение этой грязи. Что каждый раз прикасаясь к себе там - чувствует прикосновение чужих рук. Рук, которые делали ей больно.
Ирка не знала, что хотела бы услышать.
Но услышала только одно:
- Девушка, ну вас же не изнасиловали? Что вы по такой ерунде звоните, не занимайте линию!
Ирка максимально аккуратно положила смартфон на стол и надолго застыла, глядя в окно.
Она не плакала.


На пол тоже попало, но это было меньшей из её проблем.
Левой рукой она раздвинула половые губы.
В правой были ножницы.
Ирка приладила лезвия, зажмурилась, и со всей силы резко стиснула пальцы, отрезая основной, главный источник своих бед.


Ирка не собиралась разъезжаться с Игорем. В конце концов, у них был налаженный быт, они уже давно жили вместе и знали друг друга как облупленные. Составляли планы на годы вперёд и график на выходные. Они не ругались и не ссорились, даже друзья у них были общие.
Но однажды всё поломалось.
В тот вечер Игорь пришел домой навеселе, поздно вечером. Уронил ключи в прихожей, разбудив уснувшую уже подругу. Сонная Ирка вышла в прихожую, щуря глаза на яркий свет. Помогла другу справиться с пуговицами, проводила его в ванную, следя, чтобы он не убился лбом об углы.
Умылся он кое-как сам, и сам же залез под одеяло, дробно стуча зубами. Ирка в пеньюаре уютно устроилась у него на груди, слушая, как быстро стучит сердце. Руки Игоря лежали у неё на бёдрах - как сотни раз и ночей до этого; ребята не одну ночь засыпали в обнимку.

Ирку прострелило адреналином прежде, чем до неё дошло, что пальцы заходят уже слишком далеко. Она приподнялась на локте, недоумённо сморщила лоб:
- Игорёш, ты чего?..
- Я? Я ничего… Просто хочу тебя потрогать… Доставить тебе удовольствие. Ты же любишь, когда тебя трогают?.. - его пальцы скользнули ещё ниже - прикосновение отдалось в теле ударом тока. Ирка дёрнулась и зашипела, всё ещё не понимая, что происходит:
- Игорь, ты чего?! Прекрати, ты же говорил… - Она попыталась отстраниться, отползти - но мужчина уже навалился сверху, продолжая совершать рукой характерные движения. Совершенно однозначные.
- Помнишь, ты рассказывала, - жарко шептал он на ухо, - как тот новенький делал тебе хорошо? Ты думаешь, я так не сумею? Хочешь, я докажу, что со мной лучше, чем с ним?! Я заставлю тебя кончить!
Прижатая к кровати мужским телом больше чем в два раза тяжелее её, Ирка очень отчётливо поняла, что не сумеет вырваться. Она попыталась ударить коленом в пах - но бывший друг лежал так неудобно, что от попытки согнуть ногу она едва не вывихнула колено. Чужой подбородок большой давил в глаз, щетина царапала нежную кожу лица - а пальцы продолжали выдаивать из неё оргазм, периодически царапая ногтями.
Ирка зажмурилась - и усилием воли обмякла. А потом застонала.

После - он долго расспрашивал её, что ей понравилось, а что нет. Что она представляла, когда он доставлял ей удовольствие, и о чём думала. Что и как она хочет в следующий раз. Что с ним, ей было лучше, чем с этим… коллегой, ведь с Игорем же она достигла оргазма?
Ирка отвечала. Подробно и развёрнуто.
Но стоило Игорю отлучится в душ - она мгновенно кинула телефон в сумку, захватила ноутбук, пачку прокладок и кошелёк, оделась потеплее - и рванула из бывшего дома так, как не убегала тогда из рабочей кухни.
Билеты на электричку взяла, вообще не смотря на табло, лишь бы побыстрее. Уже на вокзале искала съёмную комнату и на вокзале же купила новую симку. Заблочить симку совсем она не могла, слишком много рабочих контактов было на неё завязано. Но она могла хотя бы не брать трубку.
Хотя бы.

Конечно, Игорь искал её, названивал со своего и с чужих телефонов. На работу не приходил - но Ирка и сама там не появлялась, благо могла работать на удалёнке - начальство относилось к этому с пониманием.
Ирка не отвечала на звонки.
Но не думать она не могла.


… Боль была адская, низ живота рвало от боли. Кровь хлынула потоком, Ирка кое-как разжала наслоившиеся друг на друга лезвия, и увидела, что капюшон болтается на тоненьком лоскуте кожи. Дурнота накатила мгновенно, и от открывшегося зрелища, и от потери крови. Сжав зубы и удерживая уплывающее сознание, девушка, ещё раз щёлкнула ножницами, резким движением кисти сбросила их с руки.
Купаясь в надвигающейся темноте взяла со стола кусок ваты – огромный, больше кулака! – и прижала его к ране.
И только потом позволила себе сползти со стула и отключиться.

Ещё до начала реализации своего задуманного плана Ирка очень чётко понимала, что остановить такое кровотечение кустарным способом вряд ли выйдет. Да и заражения крови хотелось бы избежать. Ей совершенно точно была необходима медицинская помощь. Осознавая, что после она вряд ли будет в состоянии вызвать себе подмогу, девушка ещё до твёрдой рукой набрала “03”, сообщила об инциденте, предусмотрительно открыла дверь, чтобы медики смогли зайти в квартиру, собрала сумку - ничего лишнего: документы, вещи, написала записку с просьбой эту сумку взять - и только потом приступила к реализации своего чудовищного плана.
Она отдавала себе отчет, что это ненормально.
Но больше так жить не могла.


Медики зашли в квартиру хмурые, как декабрьское небо, стукаясь укладкой о стены, нашли кухню – и, тихо матюгнувшись, принялись за работу. Ирка смутно слышала голоса - не разбирая слов и не вникая в смысл. Чужие, теплые руки разжали судорожно сведённые пальцы. Кажется, кто-то охнул. Кажется, кто-то матерился и куда-то звонил.
Ощутив чуждый, резкий запах дезинфектанта, девушка наконец перестала сопротивляться и поддалась наступающей темноте, позволив ей поглотить себя.

… Потом, конечно, с ней разговаривали психологи.Спрашивали, как она дошла до жизни такой, что повлияло на неё, что заставило принять такое ужасное решение. Расспрашивали про каждый эпизод. Ирка рассказывала стеклянно глядя в стену, монотонным голосом, лишенным эмоций. Только губы изгибались в улыбке - легкой и довольной.
Наверное, со стороны этих психологов - да и большинства людей - каждая из этих историй не стоила того, чтобы зацикливаться на ней так. Чтобы воспринимать это настолько сильно. Ведь это же были только пальцы, верно? Ведь её же никогда не насиловали по-серьёзному.
Для Ирки каждая из этих историй отдавалась болью где-то в глубине души, каждая из этих соломинок ложилась на спину верблюду и так или иначе его ломала. Психологи пытались примирить Ирку с её потерей, с тем, что даже искалеченная, она может продолжать жить своей жизнью, полноценной, яркой.
Почти как раньше.
Ирка не хотела жить как раньше.
Они говорили об этом так, как будто она потеряла что-то важное, непоправимое и невосполнимое.
Ирка смотрела на этих психологов и не понимала о чем они говорят. Не понимала, почему они сожалеют о её потере, ведь потери не было. Она избавилась от того, что ей мешало, и наконец-то стала полноценным человеком. Человеком, при общении с которым люди будут обращать внимания на её ум, её кругозор и умения, на её душу.

А не на то, что у неё между ног.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Название: Герой
Автор: Sentra
Бета: сам с усам
Фандом: ориджинал
Размер: мини
Категория: драма
Рейтинг: PG-13
Размещение: разрешено с указанием авторства
Саммари: О детях и родителях. Кто о чём, а я пою на ту же тему.
Предупреждения: Как обычно: много боли и детско-родительских отношений.
Критика: Жгите.
Примечание:Не вычитано.

читать дальше
Лене 0.
Когда Лена настойчиво пытается появиться на белый свет, её мама быстро хватает уже сложенные для роддома вещи, и, добежав до соседки, звонит мужу на работу.
Лена этого пока не видит, но мама потом ей рассказывала, что ехали они с отцом на двух машинах: маму, с мигалкой и сиреной везли на "Скорой", за ним следом, с таким же воем, летела огромная ярко-красная машина пожарных.
Рожали, можно сказать, почти вместе. Всей бригадой, благо нервная система пожарных привыкла и не к таким зрелищам.

Лене пять месяцев.
Лена уже узнаёт маму и радостно агукает, когда она появляется в поле зрения. Она улыбается в ответ на улыбку, зажимает в ладошке пальчик и старательно кряхтит, посасывая грудь.
… Когда отец берет ее на руки, у Ленки очень озадаченное выражение маленького личика – как будто она сомневается, что ей сделать: то ли зареветь от страха, то ли заурчать от радости.

Лене два с половиной года.
Её первое слово было "папа" – и Ленкина мама рассказывала об этом со смущенной улыбкой, а отец, суровый кряжистый пожарный, украдкой утирал предательские слезы. Сам он пропустил это знаменательное событие, вытаскивая из сгоревшего до тла барака не поддающийся опознанию труп неизвестного пола.

Ленкина любимая игрушка - железная пожарная машина. Она ярко-красного цвета с облупившейся надписью “01” и открывающимися дверьми. Каждый раз, когда Ленка засыпает с ней в обнимку, она слышит, как сдавленно в другой комнате всхлипывает мать. Лена не хочет заставлять маму плакать и решает, что она уже слишком взрослая, чтобы спать с игрушками. Спустя какое-то время Лена оставляет машинку лежать на полке, хотя всё равно цепляется за неё взглядом.
Теперь мама уже не всхлипывает, а просто трясёт плечами, уткнувшись лицом в подушку -- Ленка подглядывает из-за неплотно закрытой двери.

Лене 4.
-- Слушай, мне после обеда убежать надо будет, -- отец виновато ссутулил плечи, продолжая споро работать ложкой. После тяжёлого дежурства он всегда активно налегал на свекольник, сам становясь почти аналогичного цвета.
-- Опять?.. -- едва слышно выдохнула Ленкина мать.
-- Фомниф Фитьку? -- откусив здоровенный, едва в рот поместился, ломоть хлеба, отец прожевал и напомнил сам: -- у него ещё жена два месяца назад родила, чуть на тот свет не отправилась. Её третьего дня увезли в больницу с перитонитом, а родственники все в Абхазии. Наши с дитём посменно сидят и посменно же за Витьку выходят -- его на последнем дежурстве балкой пришибло, да я ж тебе рассказывал, нам до сих пор на каждой пятиминутке мозги выносят своей ТБ!
-- Помню, -- вздохнула мать. -- Но он же на больничном, нет?
-- Вот именно. А вместо него кто работать будет? Так по кругу и разбираем его смены, сегодня моя очередь. И я это, на подстанции заночую, не хочу вас с мелкой будить. Да и останется там между пересменками, часов пять. Домой доеду и почти сразу обратно надо будет. Давай, любимая, я побежал. Поцелуй за меня Ленку! -- последние фразы он выговаривал уже скороговоркой, торопливо натягивая штаны и пытаясь застегнуть рубашку.
Ленина мать только молча покачала головой, закрывая за ним дверь.
А потом уткнулась в неё лбом и до боли прикусила губу, чтобы не разрыдаться.

Лене 5.
Билеты купили за неделю – и всю неделю Ленка обмирала от счастья, представляя, как одной рукой возьмёт отца за большую теплую ладонь, другой ухватится за мамину, узкую, но сильную, и, поджав ноги, с визгом полетит в воздухе через лужи. А потом они пойдут в цирк! С сахарной ватой, красноносыми клоунами, воздушными акробатами… Ленка ещё не была в цирке, но уже успела наслушаться от родственников. Цирк представлялся ей волшебным, сказочным местом, где вокруг счастье и веселье, где можно забраться к отцу на коленки и весело хохотать, разглядывая ярких артистов.

Ленка донимает маму вопросами ("А акробаты будут? А как высоко они летают?"), с восторгом рассказывает про это соседскому мальчишке, дворовому коту, любимой игрушке и каждому, кто неосторожно задаст золотоволосой малышке вопрос “Ну что, как у тебя дела?”.
Чем ближе желанный день, тем напряженнее становится мама.
И, видимо, не зря.
В самый разгар сборов, когда уже празднично одетой Лене отец заплетает косички (белые банты ждут своего часа), перед подъездом останавливается здоровенный ярко-красный автомобиль. Звонок в дверь возвещает о прибытии добродушного дяди Паши, огромного, похожего на медведя, который всегда с охотой катал Лену на своих плечах и даже пускал подержаться за руль служебной машины.
Взрослые оставляют Лену в комнате, а сами о чём-то вполголоса переговариваются в коридоре. ДядьПаша виновато о чём-то шепчет, мама, как кажется Лене, шипит как сдувающийся воздушный шарик.
Хлопает входная дверь.
В комнату мама возвращается одна и, закусив губу, поправляет заплетённые косы и вплетает в них бант.
-- А где папа? -- ничего не понимая, спрашивает Лена.
-- Папу срочно вызвали на работу, -- нарочито спокойным, почти не дрожащим голосом отвечает мама, отчего-то не глядя в зеркало. -- Но мы же с тобой и вдвоём сходим, да?
Мир перед глазами Лены начинает расплываться.
Представление она совсем не помнит.

Лене 8.
Слабая и болезненная, она наконец пошла в первый класс. Лену в школе активно дразнят мальчишки — то рюкзак отберут, то подзатыльников и синяков понаставят. Лена уже не раз говорила об этом маме, но у мамы один ответ: "я что сделаю? Терпи". И Лена терпит, хотя ей очень хочется, чтобы в школу пришёл большой и сильный папа и взгрел всю пацанву за шкирку.
Но ей некогда попросит его о помощи – когда он приходит с работы, Лена уже спит (хотя несколько раз она честно пыталась его дождаться, старательно щуря слипающиеся глаза на свет ночника в комнате родителей).
А когда она просыпается — его уже не дома.
На выходных он тоже где-то пропадает — "волонтёрит", как выражается мама. Лена знает, что её отец помогает слабым.
Лена считает, что она сильная — ведь ей же папа не помогает!
Хотя где-то очень-очень в глубине души она хочет забраться к нему на коленки и захлебываясь слезами, выложить все и про Тимура, который регулярно пинает её рюкзак, и про Влада, который вечно прячет сменку, и про директрису Анастасию Викторовна, которая почему-то свято уверена, что Лена — заводил всех драк и заварушек.

Лене 13.
Ленку распирает от гордости, когда её отец четким и деловитым голосом рассказывает, как надо действовать при пожаре и делится случаями с работы -- самыми простыми, чтобы не пугать школьников. Когда она звала отца на урок ОБЖ, то до последнего боялась, что он не сможет прийти -- но он пришёл и сорок минут рассказывал Ленкиному классу о своей работе. А после урока -- долго стоял, положив Ленке руки на плечи и отвечая на вопросы столпившейся возле них ребятни.
Лена ощущала на своих плечах тяжелые руки и плавилась от счастья, особенно когда отец отпросил её со следующего урока и следующие сорок минут они провели, сидя на диванчике в коридоре, обнимаясь и делясь друг с другом впечатлениями от проведённого занятия.

Лене 16.
Она уже не ночует дома, на вопросы матери грубит и огрызается. Отец, к которому обращается за поддержкой мать, несколько раз охаживает строптивицу офицерским ремнём, но это приводит только к тому, что Лерка ещё меньше времени проводит дома.
Когда она сбегает из города в компании таких же друзей, родители бросают все силы на ее поиски – и в результате ещё больше настраивают против себя ершистого отбившегося от рук подростка.
Лерка искренне ненавидит мать, её консервативность и косность...

Лене 17.
… До тех пор, пока не случается непоправимое.
В свои 36 лет умирает её мать.
Больше всего Ленке запоминаются не слезы отца, не обивка гроба, убогая, в фиолетовый горошек, -- больше всего подсознание цепляется за руки, ладони матери -- опухшие, грубые, с потрескавшейся кожей и узловатыми фалангами.
Обкусанные по самые пальцы.

Их ужины с отцом наполняются неловким молчанием; за день они едва говорят друг другу с десяток-другой фраз.
Через год, когда Лене исполнится 18, она поступит в университет в другом городе и переедет жить в общагу.

Лене почти 18.
В больницу с острым отравлением её привозит “Скорая”. А через час во двор со включенными мигалками -- но без сирены -- заезжает большая пожарная машина. Ленкин отец поднимает на уши всё отделение -- и вопреки правилам ему разрешают остаться у кровати дочери. Он помогает ей поесть и дойти до туалета, ходит с ней по коридору, позволяя ослабевшей девушке опираться себя.
Он остаётся с ней на всё время лечения, и ночью, когда не может уснуть, Ленка долго разглядывает его, сгорбившегося на стуле и слегка подхрапывающего. Это первый раз, когда она замечает на его висках седину.
Сердце болезненно сжимается, но девушке сложно понять, почему.

Лене 29.
Она стоит возле ямы и вопреки всем всхлипываниям и мрачной скорби за спиной, не чувствует ни-че-го, кроме злости. Злости на отца, которого у неё не было, хотя вот он, лежит рядом, в дешёвом деревянном гробу. На более дорогой и представительный, на более достойный не хватило даже тех денег, что собирали всем миром.
Правда, сколько там того мира осталось.
Лену утешающе хлопают по плечам и что-то говорят о том, что её отец был героем. Спасал жизни.
Работал, даже выйдя на пенсию, не в силах оставить любимую работу и оставаться в стороне.

Лена очень хочет ответить, что её отец оставался в стороне все эти годы, что она его почти не знала, что просто рядом жил мужчина, который почему-то уделял чужим людям и детям внимания немного больше, чем тем, кто официально считался его семьёй. Лена очень хочет ответить, закричать, достучаться и докричаться до человека, который был её отцом.
Но не может -- и теперь уже не сможет никогда.

Уже дома, после тяжёлых и изматывающих душу поминок, готовясь к очередным суткам -- складывая халат и доставая зимнюю форму с огромной, во всю спину эмблемой “03” -- она цепляется взглядом за машинку “Скорой”, которую её дочь, Таня, поставила на полку. Раньше девочка всегда засыпала, прижимая белый бок игрушки к груди. За три года Лена ни разу не видела дочь без игрушки.
В груди противно ёкает, но Лена отмахивается -- её и так выматывают дополнительные дежурства, сейчас явно не то время, чтобы задумываться о смутном беспокойстве.
Она же обещала Тане свозить её на море.
End.


Примечание автора:
Вообще-то, у текста есть ещё изначальная, альтернативная концовка, которая, всё-таки, показалась мне куда менее реальной. А потому уступила той, которую вы прочитали выше.
Но я верю, что когда-нибудь этот порочный круг всё-таки будет разорван очередной Леной, которая наконец поймёт.

читать дальше
Альтернативная концовка
Лена ощущает как резко и звонко лопается в груди какая-то струна.
Вечером она долго разговаривает с мужем.
А на следующий день, выйдя на очередное дежурство, пишет заявление об увольнении.

В ночь на понедельник снилось, будто левая щека распухла больше, чем от удаления восьмерок у Бр. Туго натянутая до боли лоснящаяся кожа, осознание - флюс. И бьюшийся в голове вопрос: где же я сейчас найду стоматологию в локдаун?..
Проснулась от адской головной боли. У меня такое периодически бывает.
Кое-как доползла до аптечки, выпила таблетку и снова закуталась в одеяло, баюкая голову, в которой каждый вдох отдавался болью.

... Конечно, благие помыслы дойти до работы пошли прахом - я еле стянула себя с кровати, чтобы переползти до ноута (который надо было ещё достать из честно сложенного с вечера рюкзака).

Ненавижу болеть. Даже во сне.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра