Автор: Sentra
Бета: сама, всё сама
Фандом: ориджинал
Размер: мини, 2871 слово
Категория: гет
Рейтинг: NC-17
Размещение: Пока запрещено.
Саммари: Голод надо утолять.
Предупреждения: БДСМ, золотой дождь. Возможны сквики!
Критика: Желательна.
Комментарии автора:
Текст невычитан, и вообще, автор уже забыл русский. Теперь я даже думаю на Python. И сны мне снятся на нём же, да.
UPD: текст слегка обновлён; запись поднята.
Читать
Вокруг кипела вечерняя жизнь: мимо сновали автомобили, неторопливо текли, держась за руки, по не так давно вымощенным дорожкам парочки, под ногами сновали наглые голуби и шуганые ободранные коты, попрошайки цепляли прохожих за рукава…
Я мялась на остановке уже минут десять. Сама виновата, никто не просил выходить настолько заранее, но не возвращаться же было на работу обратно?
Сигнал смс, короткое “выезжаю” — и три минуты спустя я уже с наслаждением запрокидываю голову, наслаждаясь прохладой кондиционера.
— Жарко? — Игорь с усмешкой покосился на меня, отъезжая от остановки. — Можешь сделать сильнее.
Я кивнула, прислушалась к ощущениям и отрицательно замотала головой: и так нормально, к концу поездки замёрзнуть успею.
— Рассказывай, что у тебя нового за этот месяц, — не отрываясь от дороги, велел спутник.
— Да как обычно всё, — я сморщила нос. — Ты же знаешь, что-то выдающееся я тебе и так рассказываю, а так… обычная рутина.
Игорь рассеянно угукнул, останавливаясь перед светофором. Прямо за ним толпилась пробка по всем трём полосам; дорога уходила вверх, красные фонари стоп-сигналов намекали, что ехать придётся долго.
— Лен, глянь, что там по объездной, а?
Навигатор убеждал, что на объездной машин было меньше, по крайней мере, чем там, где грозили увязнуть мы. Я протянула телефон спутнику; тот бросил на экран задумчивый взгляд и осторожно перестроился в правый ряд, благодарно помигав пропустившему нас Фольксвагену аварийкой.
Мы свернули на небольшую улочку, спустились до объездной дороги; я блаженно растеклась по сиденью, опустив голову на ремень. Говорить не хотелось, и я чуть увеличила громкость музыки.
— Убери, — неожиданно велел Игорь, и, когда я послушалась, приказал, — Вытяни руку ладонью вниз. Пальцы расставь.
Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт, он всё-таки заметил!
Я могла месяцами обходиться без секса (и обходилась!), но не без Игоря.
Голод. Жестокий, первобытный зверь, сжирающий душу изнутри. Как все люди, я периодически нуждалась в разгрузке и сбрасывании напряжения, этакой “перезагрузке”. Вот только в отличие от большинства, у меня необходимость в “перезагрузке” была выше. Такая зависимость от Верхнего поначалу напрягала — да и не только поначалу, если честно, — знать, что твоё душевное равновесие зависит от другого человека, сводило на нет все стремления к независимости. Но без сессий становилось ещё хуже: напряжение копилось, не имея выхода, появлялась истеричность и несдержанность, любые замечания, даже самые невинные, воспринимались как злостная критика. Потом вдобавок накатывала апатия и острое чувство собственной ненужности; начинали трястись руки.
В такие моменты сама себе я напоминала кипящий чайник, у которого вот-вот сорвёт крышку.
В общем, это было не слишком далеко от истины.
Секундный поворот головы в мою сторону — не столько рассмотреть, сколько убедиться в своей правоте: дрожащие руки без слов показывали, насколько всё было запущено, хотя с последней нашей встречи прошло недели три. Автомобиль плавно снизил скорость и повернул под арку, во двор. Щелкнули блокираторы дверей.
— Значит, всё рассказываешь? — бархатным, но абсолютно ледяным тоном осведомился мужчина. — В глаза смотри, шлюха.
По позвоночнику прокатились мурашки — вопреки работающему кондиционеру мне стало жарко.
— Нет, Хозяин, — отвечать что-то иное не имело смысла… и да, я действительно рассказывала не всё.
Но я до сих пор, даже спустя столько времени, я не понимала, как можно было признаться в терзающем душу и тело голоде. Теперь, когда скрываться было бесполезно, стало заметно, что руки у меня дрожат даже в спокойном состоянии — насколько его вообще можно было назвать спокойным.
Хозяин откинулся на спинку сиденья, заглушил двигатель, обманчиво-спокойно опустив руки на колени.
— И что же мне с тобой делать? Ты весьма меня разочаровала…
Я чувствовала, как он зол — тяжёлая, удушливая ярость билась о стекла, захлестывала горло петлей, подчиняя и вселяя страх. Ладони моментально стали мокрыми, дыханием — глубоким и рваным.
Разумеется, Хозяин заметил и то, и другое, кончиками пальцем пройдясь по моим рукам.
— Что же мне с тобой делать? — словно размышляя, повторил он. — Отвечай! — Резкий приказ заставил вздрогнуть, будто от удара.
— Накажите… Накажите меня, Хозяин, — голос сорвался в самом начале фразы, но я тут же взяла себя в руки: не хотелось злить Хозяина ещё больше, — Я виновата и готова понести заслуженное наказание.
Ритуальная фраза была сказана. И наказание не заставило долго ждать.
Мы заехали в заброшенную лесополосу; густой неухоженный кустарник скрывал автомобиль так, что его невозможно было заметить, если не искать специально. Люди здесь бывали редко, в основном — собачники по выходным, в будни предпочитавшие выгуливать своих питомцев ближе к дому.
Идеальный вариант.
— Итак… — Хозяин развернулся ко мне лицом, — В чём именно ты провинилась?
— Я не сообщила о своих потребностях, — слова приходилось выталкивать из горла, голос то и дело норовил скатиться в шёпот. Но от него бы стало ещё хуже. — И нарушила Ваш приказ.
— Правильно, — одобрил Хозяин, нежно проводя рукой по щеке и зарываясь пальцами в волосы. Я закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями — и тем неожиданнее стала звонкая пощечина.
— Раздеваешься полностью, выходишь из машины, ложишься животом вот на тот пень, — резко приказал Хозяин, в свою очередь хлопая дверью.
Дрожа наполовину от страха, наполовину от возбуждения, я как можно быстрее вылезла из одежды, секунду поколебавшись, стянула обувь, и расположилась на широком стволе спиленного много лет назад дерева. Критично оглядев нас с пнём, Хозяин принес из машины свою толстовку, разрешив подложить её под живот. Ещё раз вернулся к машине и опустился передо мной на колени, деловито проверил напульсники на запястьях и защёлкнул наручники, приковав меня обеими руками к оставшейся от дерева тяжёлой ветке. На глаза мягко лёг сложенный в несколько раз летний шарф.
— Пожалуй, кляпом воспользуемся чуть позже, — решил Хозяин, гладя меня по лопаткам. Раздвинул ноги шире, обеспечивая себе лучший обзор и доступ, и ушёл, а я осталась в тишине и темноте, дрожа от остроты ситуации.
Первое прикосновение было осторожным, почти нежным — по спине, спускаясь к ягодицам, невесомо скользил флогер. Первый удар — легкий, примерочный.
— Один, — выдохнула я, чувствуя, как по телу прокатывается горячая волна возбуждения.
Второй пришелся уже на другую ягодицу — я не видела, но хорошо представляла, как наливается краснотой и кровью кожа. Третий задел обе ягодицы, в опасной близости от половых губ — я стиснула зубы, хотя и знала, что случайно Хозяин вредить не станет.
Разве что специально.
Следующие удары не отличались по силе, но после двадцатого я всё равно вздрагивала — каждый шлепок приходился на уже потревоженную кожу, посылая дополнительные искры боли к позвоночнику.
На тридцатом всё кончилось — казалось, даже воздух рядом с ягодицами раскалился. Горячие руки с силой прошлись по коже, сминая, заставив меня вскрикнуть.
— Хорошая девочка, — одобрительно заметил Хозяин. Не видя, но зная, что она там, я подняла голову. Возле губ оказалась рукоять плети, жаркая, как и держащая её рука. Прикоснулась к плетёной коже губами, всем существом потянулась к держащим её рукам.
— Ещё не время, — Хозяин осторожно сдвинул мои волосы со спины.
Удары по лопаткам — сначала слабые, затем всё сильнее и больнее — я вскрикивала, впиваясь ногтями в ветку, вжималась в лежащее подо мной дерево. Это был только разогрев — Хозяин всегда заботился о том, чтобы не навредить сверх необходимого, — но при мысли о том, что будет дальше, всё внутри замирало от предвкушения.
Шорох шагов вокруг — Хозяин умеет ходить неслышно, но сейчас он специально дал знать свое местоположение, дал понять, что он рядом.
— Открой рот, — отрывистый приказ прозвучал одновременно с прикосновением к волосам. Кожаные ремни обхватили голову, и я сама не поняла, как именно железное кольцо оказалось во рту.
— Так намного лучше, — хмыкнул Хозяин, — Хотя бы теперь ты молчишь.
Упрек был справедливый, но обидный — я стиснула железку зубами, жалея, что не могу отвернуть голову, — но Хозяин только одобрительно усмехнулся.
Впрочем, это было только начало. Настоящее наказание только начиналось, и кляп был его непременным атрибутом.
Хозяин приблизился со спины, небрежно шлёпнул ладонью по выставленной пятой точке, развел ягодицы в стороны. Я инстинктивно подалась вперёд, когда в задницу толкнулось что-то холодное и влажное и, невзирая на инстинктивное сопротивление мышц, продолжало двигаться, чем моментально заслужила ещё один шлепок.
— Не дергайся, — велел Хозяин. — Я смотрю, ты явно не о работе думала, верно, шлюха? Ходила с пробкой, представляла, как всё случится, не так ли? — он намотал волосы на кулак и с силой притянул к себе, продолжая насаживать меня на дилдо. — Где пробка?
— В сумке, — в таком положении получалось только хрипеть, невнятно и с усилием, смыкая губы вокруг кольца.
Конечно, я не думала, что получится вот так, но последние несколько дней я была не в состоянии думать о чём-то другом дольше пары минут. Мысли о сессии и Хозяине заполонили сознание, а от жгучего голода нервы были взвинчены до предела. Приходилось спасаться вот такими… подручными средствами, но этого оказывалось мало, всегда ничтожно мало. Сейчас было хорошо, сейчас было правильно.
Разостлаться подстилкой у ног, ползать на коленях, ловить каждое слово и взгляд, замирать не от движения — от его намёка, принимать боль, получая от неё неизмеримое удовольствие, потому что эта боль — от Хозяина… Чувствовать себя вещью — Его вещью, стать одной из его игрушек — это стало смыслом жизни. Доставлять ему удовольствие, предугадывать его желания.
Быть его Нижней.
Когда Хозяин начал медленно, тягуче двигать фаллоимитатором, по нервам словно пустили ток.
А потом он его включил.
Я впилась ногтями в кору ветки: каждый раз как в первый, такие ощущения всегда отличались новизной и остротой...
Сосредоточившись на вибрации, я не ощутила движения, того как Хозяин замер слева. Воздух рассёк свист плети — удар пришелся рядом с телом, на кожу брызнули щепки.
Флогер сменился многохвосткой.
— Плохая девочка, которая не хотела говорить о том, что она хочет, — плётка гуляла по телу, спускалась к ногами, щекотала голые пятки. Скользящий удар по ягодице словно сжал пружину в груди. — Не хотела говорить, что хочет, чтобы её выпороли и трахнули, верно? Считала себя сильной и независимой, не так ли? — Семихвостка — любимое орудие Хозяина, замерла рядом с левым бедром. Ещё один скользящий удар, уже по другой ягодице. Я содрогнулась всем телом, но промолчала — почти всё озвученное Хозяином было правдой.
— Да, ответить ты не можешь, — без особого сочувствия заметил он и нанёс ещё один удар, с протяжкой, не тая собственного удовольствия. За ним ещё — быстро, хлестко, размеренно, как метроном. От них некуда было скрыться, они несли боль и заслуженное наказание, подчиняя разум. — И раз ты такая самостоятельная… нижняя, тебе придётся умолять, чтобы я тебя трахнул. Иначе будешь обходиться собственными силами.
Я растворялась в этой боли, позволила ей завладеть своим существом, не сдерживала криков, которые из-за распорки превращались в стоны, плакала, умоляла, выла, пыталась вырваться из стягивающих запястья оков — тщетно, попытки освободиться только усиливали боль, ведь плеть попадала не на те подготовленные флогером участки, которые задумывал Хозяин, и от этого тоже было больно…
На сороковых ударах я сбилась со счёта, захлёбывалась судорожными рыданиями, закусывала кляп — сорвало стянутую в течение нескольких недель пружину, грудная клетка наполнялась тяжестью и теплом, по венам разливалось блаженное томлением; всё тело трепетало и частично дрожало, переполненное опустошением и энергией одновременно.
Когда Хозяин остановился, я уже не понимала, кто я, и где нахожусь. Всё тело, даже те его части, которых не касалась плеть, горели, а от обжигающего прикосновения ладоней я дернулась, будто от очередного удара. Вибрирующая игрушка, казалось, посылала импульсы по всему обессиленному телу.
Это было больно, очень больно, и в то же время я, связанная, выставленная напоказ на улицу, распятая на этом пне, с фаллоимитатором в заднице, редко когда чувствовала себя настолько… свободной.
Как будто за спиной, под одобрительным взглядом Хозяина, разворачивались два огромных крыла, сосредотачивая жизнь на служении ему.
***
Когда Хозяин сдернул с глаз повязку, сперва мне показалось, что я ослепла — темнота царила не только в воображении, но и вокруг. Видимо, не заметив, но кожей ощутив нахлынувшую панику, Хозяин сообщил, что мы здесь уже пару часов, и вечер окончательно превратился в ночь.
Он опустился к моим рукам, на ощупь нашарил наручники. Щелкнул замок, я со стоном облегчения растёрла запястья — несмотря на напульсники, надетые специально для этой цели, кожа всё равно ощутимо саднила.
Впрочем, это было мелочью по сравнению с тем, что ощущалось в области лопаток и — особенно! — пятой точки.
— Руки, — скомандовал Хозяин.
Я привычным движением протянула ему прижатые в запястьях кисти — их тут же стянула веревка. Несколько оборотов на запястьях, затем петля ложится на шею, очерчивает груди — Хозяин, сосредоточившись, полностью отдавался процессу, а я наслаждалась его близостью, теплом тела и ощущением верёвки на коже.
Белая футболка Хозяина силуэтом выделялась в темноте, обозначая его присутствие, но рук я видеть не могла — и потому сильные щипки за оба соска сразу заставили ойкнуть и подпрыгнуть.
— В машину.
Я непонимающе оглянулась сначала на оставшуюся на пне толстовку, затем на Хозяина. Он покровительственно обнял меня за талию, притянув к себе, отчего ноги тут же стали ватными, а потом горячо прошептал на ухо:
— Ты всё правильно поняла. В машину, и не вздумай занять заднее сиденье.
Если открыть дверь связанными руками было просто, то закрыть, не вызвав неодобрения Хозяина, уже не представлялось столь лёгкой задачей, — я провозилась минут пять — и всё равно тяжёлая железяка едва не оставила меня без пальцев. Но это лучше, чем если бы она захлопнулась под собственной тяжестью. Хозяин наблюдал за моими попытками со снисходительной усмешкой, и даже сам пристегнул ремень безопасности, не упустив возможности снова стиснуть мои всё ещё саднящие ягодицы — вместе с моим очередным вскриком.
Автомобиль неторопливо двигался по ночным улицам. Попуток и работающих светофоров было мало, но мы всё-таки попали на красный, кажется, на шестом или седьмом перекрёстке по счету. Рядом замер серебристый Ниссан, водитель которого, мужчина лет сорока, с уже посеребренными висками, лениво разглядывал ночной пейзаж, свесив руку с сигаретой из окна.
— Открой окно и поздоровайся с ним, — в салоне загорелся свет, выставляя напоказ связанную и обнажённую меня.
Сосед по светофору оглянулся в нашу сторону и замер, челюсть у него слегка отвисла, а взгляд со скучающего сменился на непонимающий.
Я отпустила кнопку поднятия стекла, с улыбкой помахала ему связанными руками, а потом не выдержала, и шаловливо погладила себя по груди, глядя ему в глаза, потеребила пирсинг в соске. Облизала губы и потянулась в окно, уперевшись в дверь ладонями и, частично, грудью.
— Достаточно, — рыкнул Хозяин, сорвавшись с перекрёстка с визгом покрышек. Кажется, на него это тоже произвело впечатление…
И ещё какое! Путь до квартиры мы проделали вплотную — схваченная за проколотый несколько лет назад сосок, я подстраивалась под темп Хозяина, но всё равно иногда сбивалась, сама же на себя шипя от боли. К счастью, возле подъезда не наблюдалось ни выпивающей молодёжи, ни полуночных бабок-сторожей, иначе им предстояло бы весьма любопытное зрелище…
Едва мы оказались в квартире, я опустилась на колени, ожидая приказа.
— Неужели ты думаешь, — ладонь легла на горло и слегка его сжала, — что я позволю тебе пройти в спальню? В ванну, зверушка.
Чугун приятно холодил пятки и колени — забравшись в ванную, я замерла на коленях, ожидая появления Хозяина. Он появился довольно быстро, полностью обнажённый; застыл, глядя на меня сверху вниз.
— Я несколько раз настаивал, чтобы о случаях и состояниях, подобных сегодняшнему, ты уведомляла меня, — медленно, словно его мысли были заняты чем-то другим, начал Хозяин, — но ты в очередной раз игнорируешь прямой приказ. Я не любитель повторять дважды, но к тому же у меня складывается впечатление, будто ты вообще меня не слушаешь, — сокрушенно признался Хозяин.
Я пристыженно опустила голову. Теперь собственная ненавязчивость, грозящая перерасти в отстранённость, и в самом деле выглядела глупо и… оскорбительно.
— Катарсис, — чётко прозвучало сверху; едва я подняла глаза, в губы тут же ударила горячая остро пахнущая струя с омерзительным вкусом.
Не разрывая зрительного контакта, Хозяин направил её ниже, на грудь; моча капала с сосков на колени, струилась по животу, растекалась вокруг, устремляясь к сливу.
У эмоций будто переключили рубильник — я оцепенела, ошарашенная происходящим, сознание отстранилось, вылетело из тела, не то не желая признавать, что это происходит с ним, не то жаждая насладиться полнотой картины.
Закончив, Хозяин несколько секунд полюбовался на дело рук своих и потянулся за душевой лейкой:
— Ты знаешь, что делать.
***
Чисто вымытая, я замерла в центре комнаты. Опустившийся на диван Хозяин вопросительно поднял брови.
— Ты чего-то хочешь, шлюшка? Чего-то ещё?
Я плавно опустилась на колени, как примерная ученица сложила на бедрах руки, склоняю голову:
— Позвольте доставить Вам удовольствие, Хозяин. Позвольте отсосать Вам, — произнести фразу оказалось намного легче, чем я думала.
Короткий кивок, и я, все также, на коленях, потянулась к паху своего Хозяина, развязала пояс халата, медленно провела ладонями по ткани, развела полы в стороны. Бельё не скрывало эрекции Хозяина, к ней хотелось прижаться щекой, глубже вдохнуть этот запах…
Я стянула бельё, провела языком по всей длине ствола, облизнула по кругу уздечку и легко задела уже влажную щель. Солоноватый вкус и терпкий запах кружили голову; я нежно облизнула головку и вобрала член в рот, сколько смогла. Одна рука скользила по столу в одном ритме с головой, вторая — нежно поглаживала яички.
Я подняла глаза, отслеживая реакцию Хозяина.
Он стал центром моей персональной вселенной, все моё существо сосредоточилось на ритме движений рук и головы, на движениях языка и губ; на всём, что доставляло ему удовольствие.
Я облизывала, посасывала, скользила, брала как можно глубже — а когда на затылок легла горячая ладонь, направляя, охотно ей подчинилась. Хозяин трахал мой рот грубо, быстрые движения едва давали возможность глотнуть воздуха — Хозяин брал меня жёстко, так, как я того заслуживала.
— Хозяин… — едва он дал отдышаться, я взмолилась, задыхаясь от переполнявших ощущений, — Пожалуйста…
— В коленно-локтевую, — рыкнул Хозяин, рывком разворачивая меня вокруг своей оси.
Едва я опустилась на локти, он раздвинул мои ягодицы и прижался к ним горячим членом. Мокрая от возбуждения, я нетерпеливо двинула бёдрами, за что тут же получила шлепок по ягодице.
Томительные несколько секунд ожидания — и я почувствовала, как Хозяин входит, наполняет меня собой. От нахлынувших эмоций хотелось кричать, но из грудь вырвался лишь стон, когда он начал двигаться.
Бешеная гонка, где нет победителей и проигравших, яростна песнь торжества жизни и животная сила — всё смешалось в этом сплетении тел, рук, губ, звериных движениях и стонов.
… А потом всё исчезло: звуки, запахи, движения воздуха… я парила в невесомости, разум словно разом отрезали от всех чувств.
Не сразу я поняла, что Хозяин усадил меня на колени, и обнимал, тихонько покачиваясь из стороны в сторону. Шептал что-то успокаивающее, гладил по голове, и тоже постепенно приходил в себя.
— Ты как? — Игорь заглянул мне в глаза.
Я ткнулась губами ему в шею: всё хорошо, всё просто замечательно.
Следующий поцелуй пришёлся в губы: томительно-нежный, неторопливый и чувственный, разительно отличающийся от того напора, который подчинял меня несколько минут назад.
— Чтобы больше такого не было, — подытожил Игорь, поглаживая меня по волосам.
Я потерлась щекой о его грудь, ткнулась макушкой в подбородок:
— У тебя много дел, я не хотела совсем уж навязываться.
— Это я понял, — Игорь хмыкнул и легонько щёлкнул меня по носу: — Я для чего тебя завёл, на работе постоянно ночевать?
Можно и на работе, можно и ночевать… У него там вроде и диван стоит…
Я покосилась на задремавшего мужчину, поднесла его руку к губам: сначала тыльную сторону, затем нежно коснулась запястья, чувствуя, как отдаёт в губы ниточка пульса. Кажется, если я предложу подобное, одной поркой не отделаюсь.
Хотя кто знает.
В сонном взгляде появился немой вопрос. Я покачала головой: ничего. Просто…
— Катарсис.